«Бей первым»: что это означает для противостояния России и США
Алексей Арбатов | #СМИ
Автор: Алексей Арбатов, заместитель председателя Организационного комитета Международного Люксембургского форума, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН
Отвечая на вопросы участников Валдайского форума, президент Владимир Путин произнес запомнившуюся всем фразу: «Еще 50 лет назад ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна, бить надо первым».
Несомненно, применительно к борьбе с террористами, о которых и говорил президент, это оправданно. Многие государства, включая Россию и США, следуют этому правилу на своей территории и за рубежом. В истории вооруженных конфликтов между государствами тоже есть примеры успешного использования указанного принципа: наиболее яркий из них – блестящая победа Израиля в шестидневной войне 1967 года над тремя соседними арабскими странами, имевшими большое суммарное превосходство в военной технике и живой силе.
Но абсолютизировать это правило нельзя. Прежде всего, оно неприменимо к использованию ядерного оружия в конфликтах между ядерными государствами, и в первую очередь между Россией и США, хотя они с разными оговорками допускают такие действия в своих военных доктринах. Дело в том, что в отличие от конвенциональных войн любое первое применение ядерного оружия (даже избирательным образом) влечет огромный риск эскалации войны до обмена массированными ударами. Беспрецедентная разрушительная мощь этого оружия гарантирует катастрофические последствия для непосредственных противников и всего остального мира.
Тем более это так в случае нанесения одной из сторон массированного первого удара, поскольку ни одна из них не обладает возможностью таким путем разоружить противника и избежать сокрушительного возмездия. На этой реальности зиждется концепция стратегической стабильности, которую согласовали Москва и Вашингтон и отразили в «Совместном заявлении» от 1990 года. Эта концепция наряду с принципом паритета явилась основой семи договоров двух государств об ограничении и сокращении стратегических вооружений в период 1972–2010 годов.
Государственных руководителей может вводить в заблуждение оговорка, что первый ядерный удар – это наименьшее зло, если война неизбежна. Дело, однако, в том, что абсолютно неизбежной ядерную войну делает именно первый ядерный удар. Все остальные сведения могут быть ошибочными: оперативное развертывание стратегических сил противника для первого и для ответного удара отличить почти невозможно. Даже информация со спутников и радаров предупреждения о ракетном нападении может быть ложной тревогой, как много раз оказывалось в прошлом. В условиях кризиса при переводе ядерных сил держав в повышенную готовность такой сбой может оказаться роковым (и такая угроза, по недавно опубликованным сведениям, была вполне реальна в 1983 году).
В обычном конфликте упреждающий удар не влечет столь разрушительных последствий и может принести победу. А если оценка агрессивных намерений противника окажется ошибочна, остается шанс остановить войну. В ядерной войне последствия такого просчета необратимы и влекут всеобщее уничтожение, при котором немыслима победа в сколько-нибудь вразумительном смысле этого понятия.
Недаром руководители СССР и США начиная с 1972 года заключили ряд специальных соглашений и совместных заявлений о том, что стороны «будут делать все возможное, чтобы избежать военных конфронтаций и предотвратить возникновение ядерной войны» («Основы взаимоотношений между СССР и США» от 1972 года), что «ядерная война имела бы опустошительные последствия для человечества» («Соглашение между СССР и США о предотвращении ядерной войны» от 1973 года) и что «ядерная война никогда не должна быть развязана, в ней не может быть победителей» («Совместное заявление» по итогам саммита в Женеве в 1985 году).
Кстати, по этому поводу на упомянутом форуме президент Путин высказал мысли, которые почему-то не привлекли большого внимания российской и зарубежной прессы, сосредоточенных на сирийской теме. Конкретно президент отметил: «С появлением ядерного оружия стало понятно, что в глобальном конфликте не может быть победителя. Итог мог быть только один – гарантированное взаимное уничтожение… Кстати, поколение мировых лидеров 50-х, 60-х, 70-х и даже 80-х годов действительно относилось к использованию военной силы как к исключительной мере. И в этом плане они вели себя ответственно, взвешивая все обстоятельства и возможные последствия».
Расчеты на то, «что в мировом конфликте вновь достижима реальная победа одной из сторон – без необратимых, неприемлемых… последствий для победителя», Путин охарактеризовал как «иллюзию», влекущую опасную «девальвацию» сдерживающего эффекта ядерного оружия.
В качестве истоков такой угрозы он отметил новейшие «высокоточные неядерные средства большого радиуса действия» и развертывание противоракетных систем США и их союзников. Эта позиция высказывается не впервые и содержит спорные предпосылки. По тем или иным причинам влияние таких систем на глобальный стратегический баланс весьма преувеличивается российским руководством, но это тема для отдельного рассмотрения.
Здесь отметим то знаменательное обстоятельство, что ядерная тема именно сейчас столь выпукло всплыла в рассуждениях президента России о международных отношениях и борьбе с терроризмом. Видимо, основание в том, что этот, казалось бы, набивший оскомину вопрос остается самым важным для безопасности России и всего мира и не теряет своей актуальности. В первую очередь потому, что в ходе украинского кризиса тема ядерного сдерживания и намеки на возможность использования ядерного оружия впервые за четверть века после холодной войны вернулись в военно-политические отношения России и НАТО, их официальную риторику и рассуждения военных и гражданских экспертов.
В связи с этим у ответственных специалистов и общественных деятелей возникло беспокойство о том, осознают ли по-прежнему высокие государственные руководители все чудовищные последствия применения ядерного оружия. Понимают ли они, что такие действия оправданны только в самых крайних случаях: в ответ на ядерное нападение или широкомасштабную конвенциональную агрессию, которая угрожает самому существованию государства, вроде ситуации, в которой оказался СССР летом-осенью 1941 года? Кстати, именно такие исключительные обстоятельства стоят в центре официальных концепций применения ядерного оружия России и США.
Вполне возможно, что именно поэтому Путин счел уместным напомнить о фундаментальных стратегических реалиях современного мира. Конечно, хотелось бы услышать прямые и однозначные положения, определяющие сегодняшнее отношение Кремля к данному вопросу, но и в косвенной форме высказанные соображения весьма своевременны. Несмотря на количественное сокращение ядерных сил сторон, эти реалии не изменились со времен холодной войны и требуют от лидеров ведущих держав не менее высокой ответственности за свои действия.
Это тем более так в условиях, когда у них в отличие от прошлых времен появились общие интересы безопасности и общие враги в лице международного терроризма и религиозного экстремизма. Сотрудничество в борьбе с общей угрозой сегодня как никогда необходимо, несмотря на все политические противоречия между Россией и Западом в глобальной политике и на Ближнем Востоке.
Доклад был впервые опубликован на портале Carnegie.ru
Читайте также на Carnegie.ru:
«Бей первым»: что это означает для противостояния России и США