Гипотезы по поводу треугольника Иран-Россия-США

В течение последних нескольких недель Stratfor много писал об отношениях между Россией и Ираном. Как помнят наши читатели, поводом для обсуждения стал материал о демонстрации в поддержку Рафсанджани, во время которой протестующие кричали «Смерть России». Эта демонстрация заставила нас по-новому взглянуть на поездку президента Махмуда Ахмадинежада в Россию всего через четыре дня после выборов 12 июня, в то время, как в Тегеране шли массовые демонстрации. В то время мы приписали его решение желанию продемонстрировать окружающим, что послевыборные протесты его не беспокоят. Но почему толпа, поддерживающая Рафсанджани, кричала «Смерть России»? Что сделали русские, чтобы вызвать такую злобную реакцию у противников Ахмадинежада? Была ли поездка иранского президента такой невинной, как показалась вначале?

Пересмотр всесторонней оценки

В Stratfor мы работаем с так называемой «всесторонней оценкой» - широкой моделью, которая стремится объяснить поведение всех игроков в игре. Наша всесторонняя оценка Ирана имела три компонента:

1. Несмотря на риторику, иранская ядерная программа была далека от производства действующего оружия, хотя пробные запуски через несколько лет оставались явной вероятностью.

2. Иран по существу был изолирован от международного сообщества, а чувства крупнейших держав к Тегерану варьировались от враждебности до равнодушия. И вновь, если отбросить в сторону риторику, это привело Иран к проведению осторожной внешней политики с целью избежать любой провокации враждебности.

3. Россия являлась самым вероятным сторонником Ирана, но Москва стремилась избежать слишком тесного взаимодействия из-за боязни американской реакции, страхов, что это объединит разобщенную Европу с Соединенными Штатами, а Россия окажется втянута в реально взрывоопасную ситуацию. Мы считали, что русские будут ловить рыбку в мутной воде, но не станут изменять региональный расклад сил.

Мы придерживались этой точки зрения, которую можно коротко описать как процесс сдерживания Ирана, в течение трех лет. Она помогла нам предсказать, что ни Соединенные Штаты, ни Израиль не нанесут удар по Ирану, и что русские не станут передавать Тегерану стратегически значимое оружие.

Однако, всесторонняя оценка - это гипотеза, которую нужно постоянно проверять имеющимися данными. Игнорировать крики «Смерть России» и визит Ахмадинежада в Москву было нельзя.

По мере того, как мы зондировали все глубже и глубже, мы обнаружили, что Иран полон слухами об отношениях Москвы с Ахмадинежадом и аятоллой Али Хаменеи. В этих слухах было мало полезной информации. Сегодня Иран - это просто теплица для слухов, и все наши поиски зашли в тупик. С другой стороны, если Ахмадинежад и Хаменеи действительно взаимодействуют с русскими в этой атмосфере, мы бы и ожидали множество слухов и тупиков.

Интересным образом, все слухи сходились в том, что Ахмадинежад и Хаменеи хотят более тесных отношений с Россией, но расходились, когда речь заходила о российской реакции. Некоторые говорили, что русские уже помогли иранцам, предоставив разведданные: от информации о израильских сетях в Ливане до подробностей об американских и британских планах дестабилизировать Иран через «зеленую революцию», подобную цветным революциям, прошедшим волной по бывшим советским республикам.

Не менее интересными оказались ответы наших русских источников. Обычно они рады поболтать, хотя бы ради того, чтобы попытаться и сбить нас с толку. (Наши русские источники совершенно точно можно назвать болтливыми.) Но когда их спрашивали о том, что Москва думает по поводу Ирана, они замолкали. Это молчание выделялось. Обычно, наши источники с удовольствием строят предположения - но по этому вопросу никаких предположений не было. Дисциплинированное молчание было универсальным. Это указывало на то. Что те, кто ничего не знали, не хотели затрагивать эту тему, а те, кто знали, хранили свои секреты. Это, конечно, ничего не доказывает, но рассмотрев эти два фактора вместе, мы решили немного повременить с нашей всесторонней оценкой Ирана. Эту теорию больше нельзя было принимать бездоказательно.

Все, что написано ниже, должно рассматриваться в контексте современной геополитической системы.

Потенциальная российская реакция на действия Вашингтона

Саммит США-Россия, прошедший после иранских выборов, оказался не очень успешным. Попытка президента США Барака Обамы разделить российского президента Дмитрия Медведева и российского премьер-министра Путина оказалась бесплодной. Русские были гораздо больше заинтересованы в том, изменит ли Обама политику бывшего президента США Джорджа У. Буша в отношении бывшего Советского Союза. Как минимум, русские хотели, чтобы американцы перестали поддерживать прозападные тенденции в Грузии и на Украине.

Но Обама не только не отказался от политики Буша, но и послала вице-президента США Джо Байдена с визитом на Украину и Грузию с тем, чтобы еще раз подтвердить преемственность. За этим последовало интервью Байдена газете The Wall Street Journal, в ходе которого он практически сказал, что Соединенным Штатам не надо беспокоиться о России в долгосрочной перспективе, потому что экономические и демографические проблемы России ослабят ее мощь. Заявления Байдена полностью согласовались с решением послать его в Грузию и на Украину, так что попытки администрации Обамы отказаться от его заявлений выглядели не очень убедительно. Конечно, русских это не убедило. Единственный вывод, к которому могли прийти русские, состоял в том, что Соединенные Штаты считают Россию малосущественной геополитической калекой.

Если русские позволят американцам вторгаться на территорию, которую Москва считает своей сферой влияния, никак на это не отвечая, позиция России по всему бывшему Советскому Союзу начнет разваливаться - а это именно то, на что надеются американцы. Поэтому Москва предприняла два шага. Во-первых, в преддверии годовщины первой войны с Грузией, Москва усилила уровень военного напряжения, изменив свою позицию и риторику, что заставило грузин предупредить о грядущем конфликте. Во-вторых, Москва усилила свою стратегическую напористость, увеличив число воздушных операций неподалеку от Великобритании и Аляски, и, что более важно, послав две подводные лодки класса «Акула» к Восточному побережью США. Последнее решение интересно, но, в конце концов, неважно. Однако усилившееся напряжение в отношениях с Грузией является показательным, так как у русских есть решающее преимущество на этой арене - и если они захотят, то могут легко выступить против страны, которую Байден посетил, чтобы показать американскую поддержку.

Но даже российское нападение на Грузию не стало бы решающим. Американцы заявили, что Россия - это не та страна, которую стоит воспринимать серьезно, и что Вашингтон продолжить игнорировать российские интересы на территории бывшего Советского Союза. Другими словами, американцы угрожали фундаментальным российским интересам. Русские должны были ответить или, по дефолту, признать, что американский анализ ситуации оказался верным - а расширительно, подобный анализ ситуации будет принят и всем остальным миром. Обама загнал русских в угол.

Глядя на геополитическую шахматную доску, мы видим два места, где русские могут по-настоящему причинить вред американцам.

Одно из этих мест - Германия. Если Москва сможет выцепить Германию из западного альянса, это станет геополитическим сдвигом крупного масштаба. У Москвы есть рычаги влияния на Берлин, так как немцы зависят от российского природного газа, и в последнее время две страны работают над тем, чтобы связать свои экономики еще больше. Кроме того, Обама тревожит немцев не меньше, чем Буш. Интересы Германии и США более не объединены в одну аккуратную сеть. Русские ухаживают за немцами, но стратегический сдвиг в позиции Германии просто невероятен в тот временной период, который, на данный момент, интересует русских - хотя стоит заметить, что лидеры двух стран вновь встречаются на этой неделе в российском городе Сочи. Это будет их вторая встреча за два месяца.

Второе место, где русские могут навредить американцам, это Иран. Изолированный Иран не является поводом для беспокойства. Иран, обладающий крепкими отношениями с Россией, это совсем другой разговор. В этом случае не только получится, что санкции окажутся совершенно бессмысленными, но и Иран сможет поставить перед Соединенными Штатами глубокие стратегические проблемы, потенциально ставя крест на возможности авиаудара по ядерным объектам страны.

Ормузский пролив: настоящий ядерный вариант Ирана

Настоящий ядерный вариант для Ирана не имеет ничего общего с ядерным оружием. Подобная опция включает в себя минирование Ормузского пролива и узких каналов для навигации, из которых состоит Персидский залив. Во время 1980-х, когда Иран воевал с Ираком, обе страны нападали на нефтяные танкеры в Персидском заливе. Это приводило к хаосу на нефтяном рынке и в страховом бизнесе.

Если бы иранцам удалось успешно заминировать эти воды, ущерб, нанесенный 40% мировых нефтяных потоков, стал бы немедленным и значительным. Самой отвратительной частью уравнения стало бы понимание того, что в войне мин очень сложно знать, когда все мины были разминированы. Именно риск, а не сами взрывы, заставляют страховые компании аннулировать страховки на крайне дорогие танкеры и их грузы. Именно страхование дает возможность для бесперебойных поставок нефти.

Сколько именно мин удастся заложить Ирану прежде, чем это будет обнаружено и вызовет американскую военную реакцию, зависит от многих факторов, но существует шанс, что Ирану удастся заложить значительное число мин, включая современные, неконтактные мины, которые требуют больше времени и усилий для разминирования. Оценки и расчеты минных тральщиков - которые сильно меньше, чем оценки и расчеты страховых компаний - будут зависеть от нескольких факторов, доступа к которым у нас нет. Но существует возможность, что пролив будет закрыт для супертанкеров на значительный период времени. Эффект, который это окажет на нефтяные цены, будет серьезным; несложно представить, как это положит конец восстановлению мировой экономики.

Иран не захочет подобного результата. Экономический спад серьезно повлияет на Тегеран (хотя Иран и является экспортером сырой нефти, он вынужден импортировать значительные объемы бензина), а минирование сблизит европейцев и американцев. Экономические и военные последствия такого решения будут очень суровыми. Но именно эта угроза приводит американских и израильских военных, рассматривающих варианты бомбардировки иранских ядерных объектов, в замешательство. У побережья Ирана находятся тысячи мелких суден, и ответом Ирана на подобные авиаудары станет использование этих суденышек, чтобы заминировать Персидский залив - а возможно также и для самоубийственных атак.

Стоит заметить, что любому решению атаковать ядерные объекты Ирана должна предшествовать попытка нейтрализовать возможности Ирана по минированию - а также его многочисленные батареи противокорабельных ракет - в Персидском заливе. Эта последовательность зафиксирована, и нужно предполагать, что в момент бомбардировки ядерных объектов будет отдан приказ о работе минеров, которые будут действовать, как можно быстрее. Если вначале атаковать что-либо еще, это осложнит уничтожение иранских возможностей по минированию, так как иранские суда рассеются по поверхности Персидского залива, разбрасывая мины как и где могут - включая рои моторных лодок, каждая из которых может перевозить одну или две мины, и которые практически невозможно достать с воздуха. Это, между прочим, является основной причиной, по которой Израиль не может атаковать ядерные объекты Ирана в одностороннем порядке, так как в этом случае его обвинят в потенциально катастрофичной нехватке нефти. Лишь у американцев есть ресурсы для того, чтобы хотя бы задуматься о потенциальной реакции Ирана, так как лишь американцы имеют возможность поддерживать Персидский залив в открытом состоянии после начала обстрелов. Все это также указывает на то, что атака на иранские ядерные объекты гораздо сложнее, чем внезапный авиаудар, нанесенный за один день.

Соединенные Штаты не могут позволить иранцам провести минирование. В свою очередь иранцы не могут позволить Соединенным Штатам уничтожить их возможности по минированию. Это - баланс сил, ограничивающий обе стороны. Если Иран предпримет какие-то действия, реакция США будет суровой. Если Соединенные Штаты предпримут действия для нейтрализации Ирана, иранцам придется провести минирование очень быстро. Для обеих сторон риски угрозы фундаментальным интересам другой стороны слишком высоки. И Иран, и США до сих пор делали все, чтобы избежать этого реального «ядерного» варианта.

Российский экзистенциальный контрудар

Русские считают, что американцы несут угрозу их существованию. Независимо от того, соглашается Вашингтон с Байденом или нет, это - объявленная точка зрении Америки на Россию, и сама по себе она является экзистенциальной угрозой для России. Русским нужна экзистенциальная контругроза - и для Соединенных Штатов эта угроза связана с нефтью. Если русские смогут всерьез угрожать поставкам нефти через Ормузский пролив, Соединенные Штаты потеряют свое довольно устойчивое положение в странах бывшего Советского Союза.

Из этого следует, что усиление иранских возможностей угрожать поставкам нефти, одновременно сохраняя некоторую степень российского контроля над способностью Ирана нажать на курок, даст России возможность контрудара против американских действий на территории бывшего СССР. Передача более технически совершенных мин и систем минирования Ирану - например, мин, которые можно установить сейчас, а активировать позже (хотя большинство таких мин могут находиться без активации лишь непродолжительный период времени), или мин, которые сложно обнаружить и обезопасить - создаст ситуацию, которую американцы не могут ни сдержать, ни терпеть. При условии, что русским удастся сохранять скрытый контроль над курком, Москва может затормозить развитие экономики США и всего Запада.

Существенно то, что хотя это нанесет серьезный ущерб производителям нефти из стран Персидского залива и потребителям нефти по всему миру как раз тогда, когда они особенно уязвимы для колебаний экономической конъюнктуры, рост цен на нефть не повредит России. Даже наоборот, будучи экспортером нефти, Россия окажется одним из немногих победителей в этой ситуации. Это означает, что русские могут позволить себе гораздо большие риски в этой игре.

Мы не знаем, учитывают ли все это русские. Это пока лишь предположение, а не оценка. Мы хотим заметить, что если контакты между Россией и Ираном реально имеют место, то они должны были начаться задолго до иранских выборов и саммита. Но американская точка зрения на Россию не представляет из себя ничего нового, и ее никто не держал в секрете. Таким образом, русские могли готовить свой контрудар уже давно.

Мы также не знаем, поддерживают ли иранцы подобные российские действия. Иранцы испытывают к России глубокое недоверие, и до сих пор, похоже, что лишь фракция, поддерживающая Ахмадинежада, играет в эту игру. Но чем больше Соединенные Штаты поддерживают тех, кого они называют иранскими реформистами, и позицию Рафсанджани, тем больше Ахмадинежаду нужна поддержка России. И каких бы у русских не было сомнений по поводу сближения с иранцами, недавние события создали явное ощущение атаки на Москву. Русские думают политически. Русские играют в шахматы, и попытки США надавить на территории бывшего СССР должны получить ответ в другом месте.

Работая в разведке, необходимо собирать воедино кусочки информации и анализировать их в контексте давления и ограничений, испытываемых различными акторами. Вы знаете то, чего вы не знаете, но это не отменяет необходимости создать картину мира, основываясь на неполных данных. В какой-то момент вы достигаете уверенности в уровне своих знаний и аналитике, и превращаете их в то, что Stratfor называет всесторонней оценкой. Мы еще никоим образом не дошли до новой всесторонней оценки. Но по важным вопросам мы считаем необходимым поделиться нашей гипотезой. Не потому, что мы в ней уверены, а потом, что она кажется нам достаточно правдоподобной - а ситуация достаточно важной - чтобы мы поделились нашими мыслями с соответствующими оговорками. В этом случае ставки очень высоки, и правдоподобными гипотезами нужно делиться.

Геополитическая шахматная доска двигается, хотя многие фигуры пока невидимы. Конец может быть совершенно другим от предсказанного нами, но если произойдет что-то похожее, это следует отметить уже сейчас.