Иранская ядерная программа в 2008 году

В 2008 г. ситуация вокруг иранской ядерной программы продолжала оставаться одной из наиболее актуальных проблем международных отношений. Несмотря на все усилия мирового сообщества и принятые в 2007 г. резолюции СБ ООН, нацеленные на свертывание Ираном своей ядерной программы, взаимного согласия в отношениях с Ираном установить в 2007 г. не удалось. Иран продолжал апеллировать к своим правам как члену ДНЯО на развитие атомной энергетики, отрицая наличие в своей ядерной программе военного компонента. СБ ООН настаивал на полном прекращении Ираном работ по обогащению урана, исходя из докладов МАГАТЭ, в которых не содержалось доказательств военной составляющей, но и не было гарантий того, что таковая отсутствует.

Январский визит 2008 г. Мухаммеда Эль-Барадеи в Иран породил надежды на то, что переговоры с Ираном станут более результативными, особенно после заявления председателя Комиссии по национальной безопасности меджлиса о том, что при условии признания международным сообществом прав Ирана в атомной энергетике меджлис готов ратифицировать Дополнительный протокол к соглашениям о гарантиях с МАГАТЭ (подписанный в 2003 г., меджлис отказался его ратифицировать после избрания президентом Махмуда Ахмадинежада).

К этому времени Иран считал полностью завершенной так называемую Модальную программу, или План работы по разрешению оставшихся невыясненными проблем, касающихся ядерной деятельности в прошлом. Однако агентство не считало до конца закрытыми два из шести вопросов. Иран настаивал на том, что все исчерпывающие объяснения были МАГАТЭ предоставлены, и даже не за 18 месяцев, как предусматривалось Планом работ, а за полгода . Тем не менее 3 марта 2008 г. СБ ООН приняло новую (третью) резолюцию. В ней, в отличие от предыдущих, отмечалось, что Иран сотрудничает с МАГАТЭ по снятию вопросов, подчеркивалось, что дальнейшее сотрудничество МАГАТЭ с Ираном «способствовало бы восстановлению уверенности международного сообщества в исключительно мирном характере ядерной программы Ирана» . Резолюция была поставлена на голосование Францией и Великобританией и поддержана практически всеми членами СБ ООН (воздержалась только Индонезия). Она подтверждала сохранение всех предыдущих санкций, а также предусматривала ужесточение санкций на операции с иранскими банками «Садерат» и «Мелли» и с их отделениями за рубежом, досмотр в аэропортах и морских портах грузов, перевозимых иранскими компаниями «Иран эйр» и «Иран шиппинг лейн», расширила список официальных лиц (до 18), которым запрещен въезд в другие страны, и компаний и банков (до 12), операции с которыми запрещены или поставлены под жесткий контроль. При этом санкции не затрагивали строительство АЭС в Бушере, а также сотрудничество Ирана в ядерной области с МАГАТЭ.

Одновременно с резолюцией было принято совместное заявление стран «шестерки» (постоянных членов СБ ООН плюс Германия), которое в целом демонстрировало надежду на восстановление доверия к иранской ядерной программе, развивало предложения «шестерки» от 2006 г., которые касались предоставления Ирану некоторых преференций при условии выполнения им резолюции № 1803. На выполнение решений резолюции Ирану было дано три месяца.

Не последнюю роль в принятии столь жесткой резолюции сыграли проведенные Ираном в начале февраля 2008 г. испытания ракеты «Кавешгяр-1» для вывода на орбиту иранского космического спутника «Омид».

Принятие данной резолюции вызвало в Иране крайне негативную реакцию, она была расценена как ответ на проявленное Ираном желание смягчить ситуацию, практически ответив на все поставленные МАГАТЭ вопросы. Некоторые иранские деятели сочли принятие резолюции попыткой ООН ослабить значение МАГАТЭ, а по образному выражению представителя Ирана в МАГАТЭ Али Асгара Солтание «кинжалом, поднесенным к сердцу агентства». Официальный представитель правительства Ирана Голам Хоссейн Эльхам заявил о приостановке переговоров с «шестеркой» и о том, что «отныне Иран будет вести переговоры по ядерной энергетике только с МАГАТЭ» . Ожидалось, что наиболее жесткой будет реакция Махмуда Ахмадинежада. Она и последовала, когда 8.04.2008 г. он заявил о начале работ по размещению на заводе в Натанзе дополнительных 6 тыс. центрифуг.

Однако среди членов Совета Безопасности, как среди постоянных, так и среди временных, нет единого мнения о том, следует ли принять более радикальные меры для того, чтобы Иран заявил о своем согласии выполнить условия резолюции. К этому времени Иран укрепил свои позиции на Ближнем Востоке, а весенний конфликт в районе Басры между правительственными войсками и «армией Махди» практически исключал целесообразность военного давления на Иран.

После этого в Тегеране прошли новые переговоры с МАГАТЭ, и Иран согласился на дополнительное изучение вопросов, связанных с исследовательскими разработками и отношениями с компаниями, попавшими под санкции. При этом МАГАТЭ просило разъяснений по поводу ряда документов, содержащих обвинения в попытках ведения военных разработок в ядерной области. Однако все эти документы были показаны в электронном виде, с экрана ноутбука, без разрешения их передачи в письменном виде и даже без разрешения сделать выписки. Агентство объяснило свой отказ отсутствием согласия владельцев представленных документов на их передачу и публикацию. Однако в новом докладе генерального директора МАГАТЭ Эль-Барадеи от 26 мая содержались вопросы по этим материалам и ряд претензий по программам, связанным с топливным циклом. В докладе (п. 16) говорилось, что в распоряжение МАГАТЭ не были переданы документы, касающиеся связи ракет «Шахаб-3» с «зеленой солью», но они были агентству показаны . Иранская сторона отвергла подлинность показанных материалов, на которых не было даже грифа конфиденциальности, согласилась рассмотреть вопросы, связанные с разработками, и предоставила ответы, которые, по ее мнению, не были учтены в докладе, как и материалы по металлическому урану.

Летом ситуация вокруг иранской ядерной программы достигла такой напряженности, что появляющаяся информация о возможном военном разрешении проблемы казалась возможной. Информационная война проходила на фоне учений вооруженных сил Ирана и Израиля. После переговоров в Женеве напряженность была снижена, начался новый раунд проверок и совещаний с МАГАТЭ. На женевских переговорах 19 июля Ирану были даны дополнительные две недели на рассмотрение предложений, которые были выработаны «шестеркой» еще в мае и предлагали выгодные экономические проекты, а также приостановку на шесть недель подготовки новых санкций в обмен на замораживание работ по обогащению урана. Однако ни положительной, ни отрицательной реакции от Тегерана не последовало.

В ответ Иран передал свой пакет предложений, главным образом касающихся создания безъядерной зоны и ограничения ядерного оружия. Присутствие на женевской встрече представителей «шестерки» и заместителя госсекретаря США Уильяма Бернса придавало, с точки зрения Ирана, особую значимость встрече, и некоторыми иранскими СМИ расценивалось как повышение политического веса Ирана. После женевских переговоров Хавьер Солана, назвав их конструктивными, так как до этого «шестерка» вела с Ираном лишь консультации, тем не менее признал, что от Тегерана не получены полные ответы. Иран не отказался от своих планов по реализации программы обогащения урана, фактически проигнорировав предложения женевской встречи. В ответ правительство США пригрозило наложить на Иран новые санкции, если Иран не закроет свою ядерную программу в обмен на снятие экономических санкций, наложенных СБ ООН. Иран проигнорировал и эти заявления пресс-секретаря Совета национальной безопасности США Гордона Джонроу.

В этот период иранские специалисты, сделав выписки с электронного изображения вызвавших вопросы документов, составили письменные заключения и передали их МАГАТЭ. В июньском докладе агентства (в п.16) генеральный директор подтвердил факт получения материалов по претензиям в электронном виде. Всего было показано 86 страниц документов, на некоторых из них несколько слов было написано на фарси. Подлинность этих документов, представленных США в агентство, была полностью отвергнута ИРИ.

Еще в начале июля в конгрессе США прошли слушания о политике в отношении Ирана. Законодатели потребовали максимального ужесточения санкций против этой страны. Появляющиеся в иранской прессе сообщения о реализации программы в области атомной энергетики однозначно оценивались западными и американскими СМИ как шаги по пути создания ядерного оружия. К числу таких сообщений можно отнести информацию о получении 99%-ного графита, о начале строительства своими силами новой АЭС в Дарховейне и т.п. Вновь стала обсуждаться возможность военной акции против Ирана. В ответ Иран пригрозил в случае военной агрессии против него перекрыть Ормузский пролив, через который перевозится более 25% мировой нефти. Получение согласия СБ на ужесточение новых санкций осложнилось из-за того, что из-за ситуации вокруг конфликта на Кавказе добиться от России согласия на новые санкции стало труднее. Тем не менее 10 сентября США, не дожидаясь официальной публикации доклада директора МАГАТЭ, ввели санкции против Национальной судоходной компании Ирана и ее 18 дочерних фирм, обвинив их в причастности к обеспечению ядерной программы, а затем против ряда компаний и отдельных лиц в ОАЭ, Малайзии, Англии, Германии.

16 сентября 2008 г. генеральный директор МАГАТЭ опубликовал новый доклад для обсуждения его на предстоящей сессии Совета управляющих. В докладе было отмечено, что все ядерные объекты на заводе по производству ядерного топлива, ядерные материалы и участок каскадов в Натанзе находились под контролем МАГАТЭ. Постоянно брались пробы, показывавшие, что производство велось в заявленных параметрах, с марта по 16 сентября на заводе в Натанзе было проведено 17 внеплановых инспекций. 27 августа агентство провело инспекцию тяжеловодного реактора в Араке, осуществляется постоянный спутниковый контроль реактора. Инспектируется АЭС в Бушере, все поставленное из России топливо хранится под пломбами МАГАТЭ.

Тем не менее этот доклад был более жестким, чем предыдущие. В нем было отмечено, что число центрифуг в Натанзе увеличилось с мая по сентябрь с 3300 до 3820, и ведется установка еще двух тысяч центрифуг. В докладе также указывалось, что агентство так и не смогло убедиться в отсутствии военной компоненты и ожидает от Ирана большей транспарентности. Так как Иран считал предъявленные ему документы фальшивыми, не связанными с ядерным оружием, и требовал хотя бы копий этих документов, Эль-Барадеи обратился к государствам - членам МАГАТЭ, передавшим упомянутые документы агентству, дать согласие на ознакомление с ними иранской стороны. Он выразил надежду, что удастся достичь таких договоренностей, которые позволят МАГАТЭ убедиться в том, что ядерные материалы не используются для военных целей.

В своем выступлении 22 сентября на Совете управляющих Эль-Барадеи признал, что агентству «не удалось выявить фактов использования Ираном ядерных материалов в связи с «предполагаемыми исследованиями», а также фактов разработки или производства из ядерного материала возможных компонентов атомного оружия за исключением чертежей по изготовлению полусфер из металлического урана» . В заключение выступления Эль-Барадеи выразил озабоченность в связи с тем, что, вопреки требованиям Совета Безопасности ООН, Иран не остановил работ по обогащению урана - было произведено небольшое количество низкообогащенного урана. До тех пор, подчеркнул он, пока Тегеран не даст исчерпывающих разъяснений по сути выдвинутых подозрений, не проявит должной транспарентности и не согласится на применение положений Дополнительного протокола к соглашению о гарантиях с МАГАТЭ, агентство «не сможет предоставить надежных гарантий отсутствия у Ирана незаявленного ядерного материала и незаявленной ядерной деятельности». Он призвал Иран ввести в действие Дополнительный протокол, повысить степень открытости своей программы и сделать это как можно скорее, так как это отвечает интересам Ирана, Ближневосточного региона и всего мира.

Хотя Хавьер Солана, представитель ЕС по вопросам внешней политики и безопасности, и выразил мнение, что доклад вызвал обеспокоенность даже у России и Китая, позиция России не была столь однозначной. Еще накануне публикации доклада Эль-Барадеи 12 сентября Москву с визитом посетил министр иностранных дел ИРИ М. Моттаки. В ходе этого визита обсуждались как вопросы, связанные с ядерной программой и вводом в строй Бушерской АЭС, так и события на Кавказе. Занятая Ираном нейтральная позиция, понимание приоритетности дипломатических переговоров не могли не повлиять на смягчение позиции России в отношении Ирана. Хотя Бушерская АЭС, сооружаемая с помощью России, была выведена из-под санкций СБ ООН и находится под контролем МАГАТЭ, тем не менее давление на ход ее строительства, безусловно, оказывался. Еще в декабре 2007 г. начались поставки топлива - низкообогащенного урана-235, а в сентябре Россия решительно подтвердила свои намерения ввести станцию в эксплуатацию в предусмотренные сроки. В предвыборной кампании в США более выигрышной позицией также было снижение уровня давления на Иран.

Поэтому, хотя в основе резолюций СБ лежали материалы сессий уполномоченных МАГАТЭ и, главное, доклад генерального директора организации, принятая 27 сентября новая резолюция СБ ООН № 1835 не отличалась тем достаточно жестким характером, какой носил сам доклад Эль-Барадеи. Проект резолюции был внесен по предложению России странами «шестерки», и она была принята единогласно. Резолюция № 1835 не содержит новых санкций против ИРИ, она лишь подтверждает прежние решения СБ и требования Совета управляющих МАГАТЭ к Ирану «полностью и без промедления выполнить свои обязанности». В ней говорится о необходимости «двухвекторного подхода к ядерной проблеме», т.е. о необходимости продолжать переговоры и оказывать дипломатическое давление на Иран. России удалось убедить остальных членов СБ не ужесточать экономических санкций и продолжить попытки решить иранскую проблему мирным путем, особенно в ситуации надвигавшегося мирового кризиса.

Действительно, сентябрьский доклад МАГАТЭ отчетливо отразил те небольшие сдвиги, которые произошли на протяжении 2008 г. в результате постоянных контактов сотрудников агентства с представителями иранской Организации атомной промышленности. Министр иностранных дел России С. Лавров отметил, что можно и нужно продолжать усилия по созданию условий для начала переговоров на основе предложений, которые группа «3+3» или «5+1» - ее по-разному называют - внесла на рассмотрение иранской стороны».

Поддержка позиции России в отношении иранской ядерной проблемы выявила совпадение взглядов на более глобальную проблему - проблему сохранения всей системы нераспространения ядерного оружия, особенно в условиях тогдашнего похолодания в российско-американских отношениях из-за кавказских событий.

Однако сам факт принятия очередной резолюции, а также ее жесткий тон не могли не вызвать негативной реакции Ирана. Иранская делегация распространила в ООН заявление, в котором отвергла новую резолюцию Совбеза как «безосновательную и неконструктивную». Как обычно, в первые дни после принятия очередной резолюции раздавались самые резкие заявления, вплоть до угрозы выхода из ДНЯО. Однако иранское руководство прекрасно понимает, что выход из Договора поставит Иран в состояние полной изоляции. И уже вскоре Иран заявил о намерении продолжать переговоры как с МАГАТЭ, так и с «шестеркой». Наметились определенные подвижки в смягчении позиции ИРИ. Так, уже в октябре представитель Ирана при МАГАТЭ Али Асгар Солтание заявил, что Иран готов рассмотреть возможность прекратить работы по обогащению урана, если мировое сообщество предоставит гарантии поставок топлива для иранских АЭС в форме четких международных соглашений. В случае приостановок поставок Иран оставит за собой право продолжить работы по обогащению. При этом следует иметь в виду, что подобный план был предложен Ирану еще в июне Хавьером Соланой, но пока прийти к обоюдному соглашению не удалось , так же как и не последовало официального подтверждения предложений А.А. Солтание со стороны высших должностных лиц ИРИ.

19 ноября был опубликован очередной доклад МАГАТЭ по Ирану. В нем, в частности, говорилось, что, несмотря на резолюции Совета Безопасности ООН, Иран не приостановил свою деятельность, связанную с обогащением, продолжил установку новых каскадов центрифуг, а также испытания центрифуг нового поколения. По данным МАГАТЭ, в ноябре запасы низкообогащенного урана в Иране выросли до 630 кг по сравнению с 480 кг в конце августа.

С точки зрения Ирана, как об этом заявил его официальный представитель при МАГАТЭ Али Асгар Солтание, доклад, наоборот, подтвердил, что инспекции на иранских ядерных объектах осуществляются в нормальном режиме и никаких признаков отклонения ядерной программы ИРИ от мирной направленности не зафиксировано. Он не отрицал приведенных в докладе данных о низкообогащенном уране и, более того, сообщил, что с марта 2004 г. до ноября 2008 г. на объекте в Исфагане 348 т уранового концентрата (так называемого желтого кейка) было преобразовано в газ «гексафторид урана», но эти работы не выходят за рамки договоренностей с МАГАТЭ по «рабочему плану». Таким образом, иранская сторона сделала для себя главный вывод: доклад признал, что Иран полностью привержен свои обязательствам по ДНЯО, а все другие запросы, касающиеся «предполагаемых исследований» ИРИ (в сфере военных ядерных технологий), выходят, с точки зрения иранской стороны, за рамки ДНЯО и « рабочего плана».

Такая позиция Ирана заводила в тупик весь переговорный процесс. Члены «шестерки», чтобы усилить давление на Иран с точки зрения предотвращения военных разработок, провели 16 декабря консультативную встречу по ядерной программе Ирана с представителями ряда арабских стран - Бахрейна, Египта, Иордании, Кувейта, Ирака, Объединенных Арабских Эмиратов и Саудовской Аравии. Арабские страны выразили единодушную озабоченность в отношении иранской ядерной программы и изъявили готовность сделать такие консультативные встречи регулярными.

Таким образом, ситуация вокруг иранской ядерной программы в 2008 г. так и не получила своего полного разрешения. Иран продолжал настаивать на мирном характере своей программы, не отказываясь от своих обязанностей члена ДНЯО, ссылаясь на то, что Израиль, обладающий ядерным оружием, не подписал договор о нераспространении и не несет никаких обязанностей. С точки же зрения СБ ООН Иран, как член ДНЯО, должен предоставить более убедительные доказательства мирного характера своей ядерной программы, сделать ее прозрачной.

В 2008 г. Иран так и не прекратил своих работ по обогащению урана. По мнению Эль-Барадеи, не последнюю роль в этом сыграл подход прежней администрации США, в котором превалировала политика давления без намерения установить прямой диалог с Ираном. В ответ Иран, продолжая политику переговоров, также не смягчал свою позицию. Но ситуация за 2008 г. изменилась. Иран достиг определенных успехов в реализации своей ядерной программы, было закончено строительство АЭС в Бушере. Наученный опытом прошлых лет, когда подписанные в шахский период с США и Германием договоры по атомной энергетике и обеспечению ее топливом были нарушены, Иран счел вполне легитимным для себя наладить собственное производство для работы будущих АЭС.

В этих условиях назрела необходимость изменить формат отношений с Ираном, отойти от тактики односторонних санкций. В этой связи интересен опубликованный 8 декабря доклад директора программы по нераспространению ядерного оружия Института международных стратегических исследований (Лондон) Марка Фитцпатрика «Иранский ядерный кризис: как избежать худшего». В нем автор призвал западные страны изменить политику в отношении Ирана, а именно - признать право Ирана на собственную ядерную программу, признать работы по обогащению урана свершившимся фактом, а основное внимание сфокусировать на том, чтобы убедить Тегеран не создавать атомную бомбу.

Как и ранее, позиции разных стран по отношению к решению иранской проблемы за 2008 г. не сумели сблизиться, не было достигнуто полное согласие между членами Совета Безопасности. Россия по-прежнему выступала против ужесточения санкций. По словам ее президента Д. Медведева, хотя иранская программа вызывает обеспокоенность, но «жесткие решения крайне опасны». Безусловно, ни одна страна региона, в том числе Россия, не может спокойно реагировать на возможное обладание Ираном ядерного оружия. Появление его в стране, находящейся в центре самого неспокойного в мире региона Ближнего и Среднего Востока, в стране, претендующей на лидерство в исламском мире, в котором отчетливо проявились последствия исламского экстремизма, безусловно, вызывает тревогу не только у соседних стран, но и у всего мира. Однако пока нет реальных доказательств его появления, а более негативные последствия, чем даже сам факт его наличия, может иметь силовая акция против Ирана, учитывая ситуацию в Ираке и Афганистане. Поиск СБ ООН доказательств ядерных разработок ведется не столько из-за планов Ирана по развитию атомной энергетики, сколько на основе понимания того, что именно у Ирана, имеющего идеологические конфронтационные отношения с Израилем, располагающим ядерным оружием, соседствующего с конфликтующими между собой и нестабильными Индией и Пакистаном, также располагающими атомным оружием, объективно может появиться намерение создать атомную бомбу. Но наиболее вероятно, что это намерение продиктовано исключительно оборонными целями.

Безусловно, что в настоящее время, когда окончательный прогресс в переговорном процессе так и не достигнут, для всех членов СБ ООН наиболее предпочтительным вариантом было бы подписание Ираном Дополнительного протокола. Достаточно одного этого жеста со стороны Ирана, чтобы приостановить ужесточение санкций или даже их снятие. Позиция СБ ООН во многом зависит от позиции США. Хотя новый президент США Барак Обама и заявил, что разработка Ираном ядерного оружия является неприемлемой, возможность более реальной оценки ситуации и смягчения позиций США, а следовательно, и СБ ООН вероятна.

Несмотря на отсутствие видимых сдвигов в решении иранской проблемы, нельзя не признать главного, а именно того, что благодаря принятым в течение 2008 г. мерам ситуацию удалось удержать на уровне политико-дипломатического давления на Иран. Удалось также усилить его заинтересованность в активизации деятельности МАГАТЭ, необходимой для объективной оценки присутствия или отсутствия военных аспектов в ядерной программе, что отвечает интересам всего мирового сообщества.