Треугольник смерти: США, Китай и Россия готовятся к Третьей мировой

Глобальная эпидемия обострила противоречия в капиталистической миросистеме, которые и без того накануне пандемии имели тенденцию к резкому усилению. Поэтому постановка вопроса об очередной мировой войне не является столь притянутой за уши. В этом смысле следует рассмотреть резоны и военно-экономические возможности прежде всего трех гегемонов, которые формируют нынешнюю глобальную повестку, то есть Китая, России и США.

Действительно, какие бы телодвижения ни совершали Турция, Иран, Саудовская Аравия, Израиль и другие, вечно желающие сотрясти конструкцию, а именно Штаты, Москва и Поднебесная, являются главными авторами нынешнего мирового спектакля. Даже Евросоюз с Германией и Францией во главе не способен формировать мировую повестку в достаточной степени, поскольку, имея огромный экономический потенциал, ЕС практически полностью лишен достаточного потенциала военного, способного заявить о Европе как о реальной глобальной силе. Это последствие послевоенной так называемой холодной войны, когда Западная Европа, прикрывшись «зонтиком» НАТО, фактически обрекла себя на роль «младшего брата» Штатов в военно-политическом отношении. Эту картинку не слишком меняют даже Франция и Великобритания, имеющие свои ядерные силы и какие-никакие глобальные амбиции, тем более что Британия все более тяготеет к партнерству с США, информируют Экономические Новости. {…}

{…} Военные доктрины

Обычный в подобных случаях интерес к военным доктринам представляется достаточно сомнительным, поскольку доктрины — документы сугубо декларативные, являясь этакими заявлениями о намерениях, как правило, самых что ни есть миролюбивых и благородных. Но в данном случае даже сравнение военных доктрин дает весьма показательные результаты, причем в пользу Китая, поскольку, если кратко, то военные доктрины и США, России предполагают возможность превентивного ядерного удара, чего, кстати, не было даже во времена так называемой холодной войны, то есть ядерного противостояния Америки и СССР. Зато доктрина Китая выглядит куда более миролюбивой, возможно, и потому что Поднебесная не может тягаться ни со Штатами, ни с Москвой в ядерных, особенно стратегических вооружениях и средствах их доставки.

Начать следует с военной доктрины России как государства-агрессора, представляющего непосредственную угрозу для Украины.

Действующая военная доктрина России была утверждена Владимиром Путиным в декабре 2014 года, то есть в год начала агрессии. В 2018 году в доктрину были внесены коррективы, согласно которым Россия «оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на использование против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов средств массового поражения, а также в случае агрессии против РФ с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В документе подчеркивается, что «ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны)». Кроме того, в «Основах государственной политики РФ в области военно-морской деятельности», утверждённых в 2017 году, указано, что «в условиях эскалации военного конфликта (имеется в виду неядерный конфликт) демонстрация готовности и решимости применения силы с использованием нестратегического ядерного оружия является действенным сдерживающим фактором».

Иными словами, Россия однозначно продолжает делать ставку на ядерное оружие и декларирует готовность его применять, но правда только в ответ на ядерную или даже обычную агрессию, угрожающую существованию государства.

Впрочем, заговорили в России и о так называемом неядерном сдерживании. Очевидно, имеются в виду принципиально новые виды оружия, конкретно, гиперзвуковое оружие. В его создании Москва уже продвинулась, если верить информации из-за «поребрика», до уровня опытно-боевых образцов, поставленных на вооружение. В этом Россия пока обгоняет Штаты, с чем в Америке, похоже, молча согласились и сейчас активно пытаются это отставание наверстать. Относительно прорыва Москвы в создании принципиально новых видов оружия версии ходят разные, но все сводится к тому, что после развала СССР России достался богатейший научно-технический и опытно-конструкторский потенциал, позволяющий еще долгое время лидировать в целом ряде военно-технических областей.

В российских медиа звучат призывы к необходимости изменения доктрины в связи со значительными глобальными изменениями в мире, в том числе в военной сфере. Отмечается, что появились новые очаги конфликтов и новые виды оружия, а стратегические нормативные документы по разоружению уже почти не действуют. Есть предпосылки размещения оружия в космосе.

Известно, что сейчас в России готовится новая редакция военной доктрины, которая может быть принята в 2020 году, поскольку срок действия ныне действующей доктрины истекает в нынешнем году. Американское информационно-аналитическое интернет-издание War on the Rocks прогнозирует, что в ней будут перечислены новые военные угрозы для России в связи с «распадом Договора о ракетах средней и меньшей дальности и неопределенным будущим Договора о сокращении стратегических вооружений (новый СНВ)».

Определенные успехи в создании известных и принципиально новых вооружений, восходящие к наследию СССР, дают Москве основания для достаточно самоуверенных высказываний о том, что, с учётом возросшей мощи вооружённых сил, в существующей и прогнозируемой на обозримую перспективу военно-политической обстановке практически невозможно вообразить такой сценарий, при котором НАТО или какое-то государство способно реально угрожать России широкомасштабным неядерным (не говоря уже о ядерном) нападением». Такого мнения придерживается главный научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, профессор, доктор технических наук, генерал-майор в отставке, Владимир Дворкин, автор условий применения ядерного оружия в военной доктрине России образца 2000 года.

Военную доктрину США назвать «вегетарианской» тоже невозможно. Самое главное, согласно действующей доктрине 2018 года, что Штаты допускают нанесение ядерного удара в ответ на неядерную угрозу. Общий посыл состоит в том, что Штаты не хотят применять атомное оружие, но в нынешнем неспокойном мире другого выбора может не оказаться. Угрозами для Америки считают Северную Корею, Иран, Китай, а главное – Россию, которая называется американскими стратегами «уникальной и сложной угрозой».

Чтобы противостоять этим угрозам, Штаты намерены и далее размещать по всему миру ядерное оружие, а также разрабатывать атомные боезаряды малой мощности для угрозы нанесения ограниченных ядерных ударов, что позволит вести дипломатию с позиции силы.

И все же, позиция Вашингтона в отношении Москвы весьма странная. Ведь очевидно, что Россия объективно является для Штатов самым главным противником, имеющим реальную возможность нанести серьезные удары по территории США и базам за пределами Америки. Все остальные вероятные противники, включая Китай, и близко не дотягивают до возможностей Москвы. Более того, в США подозревают Россию в намерениях первой использовать ядерное оружие, но в доктрине Пентагона подчеркивается, что Вашингтон не рассматривает Москву в качестве противника, даже с учетом агрессии Москвы в Украине, ее попыток пересмотреть итоги Второй мировой войны, едва ли не лобового столкновения Штатов и России в Сирии, откуда американцам пришлось уйти.

Этот странный поворот можно объяснить, очевидно, тем, что нынешняя американская военная доктрина была принята в 2018 году при Трампе, который прославился тем, что готов налаживать отношения с Путиным, невзирая на агрессивные «подвиги» Москвы, в том числе в Украине, чтобы обрести союзника в противостоянии с Китаем.

Такое более чем благосклонное отношение к Москве соседствует с утверждением о том, что Россия может первой использовать ядерное оружие, «ошибочно полагая, что это поспособствует деэскалации конфликта на благоприятных для нее условиях». Также подчеркивается, что Россия в дополнение к полученному в наследие от СССР ядерному оружию разрабатывает новое вооружение, нарушая различные соглашения.

Словом, наряду с Россией, Америку тоже бывает «ни умом не понять, ни аршином не измерить», как писал русский классик Федор Тютчев.

Ситуация с военной доктриной Китая также является любопытной.

На протяжении трех десятилетий с момента образования КНР китайское военно-политическое руководство придерживалось стратегической концепции «народной войны», базировавшейся на идеях Мао Цзэдуна. Эта концепция по сути являлась обобщением опыта антияпонской и гражданских войн и предполагала наличие многочисленной армии и массовых резервов по принципу «весь народ — солдаты». Китайское руководство считало, что третья мировая война неизбежна и борьбу в ней придется вести с технически гораздо лучше оснащенным противником в основном на суше в пределах материковой части КНР. Отсюда оборонительный, континентальный характер стратегии. Решающее значение в ней придавалось численному превосходству над противником в живой силе, которое должно было компенсировать отсталость в военно-технической сфере. Отдельных военно-воздушной и военно-морской стратегий в Китае не существовало, функции ВВС и ВМС сводились к поддержке операций сухопутных войск.

Реформы в Китае не могли не коснуться военной сферы. Доктрина «народной войны» ушла в прошлое, на смену ей пришла стратегия «активной обороны», которая по существу и является военной доктриной Китая XXI века. Эта стратегия заключается в осуществлении превентивных мер политического, дипломатического, экономического и военного характера, направленных на создание благоприятных внешних условий и минимизации факторов нестабильности. Одновременно, следуя мировой тенденции в военной области и опираясь на растущую экономическую мощь, Китай взял курс на совершенствование качественных параметров оборонного потенциала на базе достижений науки и передовых технологий.

Согласно новой стратегии, страна должна обладать сравнительно компактными, хорошо сбалансированными по видам и родам вооруженными силами, готовыми как к оборонительным, так и к наступательным действиям в соответствии с формулой: «Китай не собирается ни на кого нападать, но в случае агрессии ответит контрударом».

Ядерная стратегия Китая, обязавшегося не применять ядерное оружие первым, отвечает концепции «ядерного сдерживания»: КНР не стремится достичь ядерного паритета с развитыми странами, но его ядерные силы при любом развитии военно-политической обстановки должны быть способны нанести неприемлемый ущерб противнику, что заставит последнего отказаться от применения ядерного оружия. Вместе с тем, стратегические ядерные силы Китая по своим боевым возможностям являются наступательным оружием и роль их в глобальном балансе ядерных сил значительна, хотя, повторим, по всем компонентам «ядерной триады» Китай существенно отстает от России и США.

В начале 90-х годов на основе анализа характера военных действий блока НАТО во главе с США против Ирака (операция «Буря в пустыне», 1991 год) китайским руководством в развитие стратегии активной обороны были приняты концепции «быстрого реагирования» и «ограниченной войны в условиях применения высоких технологий», предполагающие создание компактных сил общего назначения (сухопутных войск, ВВС и ВМС), оснащенных современными техникой и вооружением и способных к немедленному выполнению боевых задач в локальном (приграничном) конфликте.

Именно развал СССР, по ряду оценок, обеспечил к концу 1990-х годов резкий скачок Поднебесной в военных технологиях. Если до конца 80-х в Китае превалировала техника времен «позднего Хрущева и раннего Брежнева», когда «русский и китаец были братьями навеки», а Союз напрямую помогал Китаю в создании вооружений, передавая Пекину целый ряд не самых плохих на момент 1950-1960 годов образцов, то к началу 2000-х Китай обзавелся новыми вооружениями, включая стратегические, которые имели отчетливое черты поздних советских образцов. В качестве причины называют массовую утечку технологий, а также бегство специалистов после распада СССР и развала значительной части советского военно-промышленного комплекса.

К факторам нестабильности Китай относит, прежде всего, увеличивающийся разрыв между развитыми и развивающимися странами; гегемонизм и политику с позиции силы, которую проводят отдельные государства; обострение соперничества за природные ресурсы планеты, в чем, кстати, активно участвует и сам Китай.

Что касается Азиатско-Тихоокеанского региона (ATP), то там факторами нестабильности являются незавершенность процесса мирного урегулирования на Корейском полуострове, а также Тайваньская проблема.

Внутри Китая озабоченность руководства страны вызывает расширение масштабов деятельности на территории КНР и за ее пределами террористической организации «Восточный Туркестан», целью которой является создание на территории Синьцян-Уйгурского автономного района, а также прилегающих к нему районов Казахстана и Кыргызстана независимого исламского государства уйгуров. В последние годы Китай столкнулся также с проблемой пиратства на морских путях в Южно-Китайском море. По этим путям осуществляется транспортировка в Китай до 80% импортируемой нефти, необходимой для нормального функционирования китайской экономики. Наряду с этим беспокойство Пекина вызывает активизация тибетских сепаратистов. Они, как утверждает китайское руководство, получают поддержку извне и наносят серьезный ущерб социальной стабильности в стране, что заставляет пресекать их выступления силой.

Основываясь на анализе происходящих в мире революционных изменений в военной сфере, китайское военно-политическое руководство рассматривает будущую войну как согласованные действия разнородных сил, сочетающиеся с широким применением высокоточного оружия. Военные операции в ней увязаны с операциями сил специального назначения, психологическими операциями, «информационной войной». Боевые действия ведутся в многомерном пространстве, включающем сушу, море, воздух, космос и электронную среду, одновременно на всю глубину зоны конфликта. Границы между фронтом и тылом в такой войне становятся размытыми, темп боевых действий, по сравнению с прежними войнами, возрастает, а их продолжительность сокращается. Основным средством обеспечения боевых операций становятся системы разведки и управления войсками и оружием, включающие элементы космического базирования.

В соответствии с этими представлениями Китай проводит ускоренную модернизацию вооруженных сил. Акцент делается на информатизации и компьютеризации войск и флота, усилении боевых возможностей BC в целом за счет повышения эффективности взаимодействия видов вооруженных сил и родов войск. {…}

Источник: Enovosty